К началу Великой Отечественной войны Николай Авраамович Гужва уже был кадровым военным, старшиной отдельного стрелкового батальона. Он прошёл уже 2 года службы и осенью должен был демобилизоваться. Служил в Киевском особом военном округе в Нежине, Черниговская область, 120 км восточнее Киева. 47-й отдельный батальон нёс караульную службу: охранял обширные склады вооружения и боеприпасов.

Ощущение приближения войны чувствовалось. Накануне неё в Нежин прибыли одна или две дивизии из Сибири - настоящие линейные части: значит надвигаются какие-то события.

А когда началась война, было много диверсантов. Как только бомбёжка, устраивают наведение - пускают ракеты. Посылай искать хоть роту - никого не найдёшь.

Но склады, что интересно, немцы совсем не бомбили. Видимо, рассчитывали их захватить. Бомбили только железную дорогу.

Как немцы стали приближаться – наши стали вывозить боеприпасы со складов, мобилизовав всё население на разгрузку и погрузку. Но всё увезти было просто нереально. Немецкая же авиация свирепствовала - бомбили в пух и прах все подряд эшелоны, в том числе с эвакуированными мирными людьми.

В эвакуации отдельный батальон разобрали в линейные части, Гужва попал в 129-ю отдельную стрелковую бригаду и, после изнурительных тренировок в тылу, весной 1942-го вступил в бои на Ржевском направлении.

Там нагнали войск всё лето двигали их по лесам ночью.

Но 1 августа пошли в атаку на Карманово. Одной пехотой. Но взяли этот райцентр только 23 августа. Пробивались сквозь страшнейший пулемётный огонь. В этих атаках Николая тяжело ранили в ногу.

Эвакуировали в тыл, загипсовали ногу полностью. 8 месяцев лечили: пуля сильно раздробила кость. Ходил с клюшкой, хотели даже дать инвалидность. Но поправился.

Тогда уже готовились к Курску. Попал в 11-й танковый корпус, 36-я танковая бригада полковника Ивана Ивановича Жарикова, в моторизованный батальон автоматчиков (танковый десант). С этой частью и прошёл до Берлина. Танки в боях периодически выбивались. Ждали, когда придут новые машины, и опять - «вперёд на Запад!»

Когда боёв не было, несли и караульную службу, и патрульную в недавно очищенных от оккупантов населённых пунктах. В одном дворе обнаружили поразительное подземелье бандеровцев. На окраине деревни дом, там вход в подземелье и три километра подземного хода в лес! А вход – не в доме, а в сарае, где свиньи, навоз… и вот там – люк. Спустился, чуть прошел, ход раздваивается: одна - отдушина, другая - далеко в лес.

Когда двигались вперёд по позициям противника – последствия этих ударов нашей авиа- и артподготовки впечатляли: непонятно было, как кто-то из немцев вообще выживал после неё.

Продвигались так. Полным боевым порядком, автоматчики сидят на броне. Если вдруг остановка - значит, автоматчикам надо соскакивать и шарить по окрестностям, нет ли там кого? На танки наварили сетки на штырях. Чтобы - если попадает граната «фауст-патрона», чтобы отлетала. Соскакивали с брони и рассредоточивались, только когда танк остановится. На танк приходилось по 8-10 человек – автоматчиков-десантников.

Одер форсировали по понтонным мостам, которые наши сапёры специально немного притопили в воде – чтоб их не видно было.

Шли до самого Берлина, вышли на Франкфурт аллею - магистраль, связывающая Берлин с Франкфуртом-на-Майне. По-прежнему задача была - не допускать нападения на танки, высматривать «фаустников». В городе это делать было сложнее, чем на местности. Снайперы немецкие мощно по ним работали. Но Гужве посчастливилось уцелеть и закончить войну почти в центре «логова врага», за углом Александрплац, там ещё тюрьма была на углу.

Как только немцы капитулировали – никакой «партизанщины», никаких террористических инцидентов с их стороны уже не было. Они очень дисциплинированные. Войне капут – значит, капут.

⚡Больше таких историй можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars

В Берлине их долго не держали – на третий день после капитуляции уже вывели в сельскую местность. В Германии было особенно сытно: в сёлах бауэры держали по 50-60 свиней в одном личном хозяйстве; жили они все очень богато. По меркам наших крестьян и колхозников – просто как миллионеры.

Николай Авраамович вновь вернулся к привычным обязанностям старшины батальона и, с разрешения начальства, завёл в новом расположении батальона собственную свиноферму. Первоначальное поголовье для неё было куплено (куплено за деньги, а не отнято!) у местных бауэров.

За войну, Николаю Авраамовичу запомнился один момент: в самом начале, в полевом госпитале, когда ждал своей очереди: какой-то капитан сидит в проеме двери и плачет. «Ты чего?» - «Ранен в руку, но реву не от раны, а от того, что делается на фронте: убивают, убивают, убивают! Никакого спасения нет. Эшелон прибывает, его хватает на два часа, страшные потери!»

Несмотря на этого, ни у кого не было ощущения, что нас можно победить. Никто не верил в это!

Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком