Понятно, что после смерти Киссинджера писать о нём будут много какое-то время. Я же вспомнил, что в своё время читал и даже реферировал одну из его книг. Не самую известную как "Дипломатия", про Китай. Она так и называется - "О Китае". Думается, что и сегодня будет интересно ознакомиться. Явно какие-то представления о Китае из этой книги и сейчас определяют политику США по отношению к этой стране.

Особенность внешней политики имперского периода китайской истории заключалась в том, что Китай воспринимался как своеобразный центр мира, цивилизация, которая не имеет себе равных. Все остальные страны рассматривались как китайская периферия, зависимые области, обязанные выплачивать дань. Однако подобное восприятие сочеталось со своеобразной изоляцией. Китай не стремился даже в эпоху своего могущества к расширению границ за собственно китайские пределы. По мнению Киссинджера, именно эта изоляция

Подобную политику Китай пытался проводить и в отношении европейских держав. Причём уже после того как неоднократно потерпел от них поражения. Войны с европейцами воспринимались как вторжения варваров, которые могут добиться определённых успехов, но, рано или поздно, вынуждены будут уступить Китаю, который обладает более высокой культурой. Китай мог уступать завоевателям, но всё заканчивалось тем, что те сами перенимали китайскую культуру. При этом в методах внешней политики Китай всегда отличался прагматизмом, использовал многообразные средства воздействия на зарубежных правителей.

В отличие от европейских стран, Китаю не приходилось действовать в условиях баланса сил. Долгое время Китай не сталкивался ни с одной державой или народом, которые могли бы сравниться с ним в плане военной мощи или культурных достижений. В Китае существовало представление о великой миссии своего государства, но он не стремился к распространению своих ценностей на все территории, а предпочитал лишь контролировать «варваров». Соответственно, в Китае долгое время не существовало представлений о необходимости международных отношений или дипломатии аналогичных европейским. Органы власти, которые занимались организацией отношения с другими станами, Киссинджер считал напоминающими колониальную администрацию.

Изменения в этом вопросе были вынужденными и произошли только после того, как Китай потерпел ряд поражений в войнах с европейскими державами. Причём изначально создание аналога министерства иностранных дел воспринималось как временная мера, вызванная кризисом.

Опасность европейской экспансии, по мнению Киссинджера. Заключалась не столько в конкретных экономических и территориальных уступках, которые требовали у Китая, а в том, что западные державы

Китай уже не мог в реальности играть роль центра мира. Окружавшие его территории становились колониями или протекторатами европейских держав. В Китае не могли не признать технического и военного превосходства европейцев.

Однако, как писал Киссинджер, Китай не собирался полностью отказываться от своих привычных принципов. Некоторые политики полагали, что для возвращения Китаю былого могущества необходимо изучать европейские технологии и пытаться играть на противоречиях между западными странами.

Хотя Г. Киссинджер признавал, что после победы коммунистов в 1949 г. Китай пошёл по пути кардинальных преобразований, он полагал, что Мао Цзэдун не смог отказаться от многих традиционных черт политики имперского периода. Неслучайно в монографии этот лидер назван основателем новой династии. Киссинджер сравнивал приход к власти коммунистов с неоднократными завоеваниями варваров, которые рано или поздно начинали использовать традиционные китайские методы правления. Мао не скрывал того, что примером для него являлся такой китайский правитель как Цинь Шихуан, которому удалось объединить страну.

Мао Цзэдун проповедовал необходимость отказа от всех прежних традиций, включая конфуцианство. Однако, несмотря на объявленный полный разрыв с прошлым,

Мао приходилось использовать для достижения новых целей традиционную китайскую бюрократическую машину, хотя правитель порой и мог начинать с ней борьбу.

Мао, как и множество китайских правителей имперского периода, всегда стремился к установлению границ Китая в максимальных пределах, которые некогда существовали. Мао стремился к возврату тех территорий, которые некогда были утеряны Китаем по «неравноправным договорам».

Характерной чертой имперского периода было сохранение китаецентризма. Китай продолжал рассматривать себя как центр мира, при этом вместо особой роли китайской национальной культуры могла идти речь о значимости Китая для возможности мировой революции и установления коммунизма. Киссинджер говорил о том, что Мао продолжил применять в отношениях с другими странами традиционные методы, которые в Китае всегда применялись для манипулирования «варварскими» народами. Важным моментом считалась необходимость психологического подавления соперников.

Мао мог использовать стратегию изоляционизма, на протяжении долгого времени избегать контактов с западными капиталистическими странами, не желая признавать свою слабость. Китай не стремился к тому, чтобы войти в существующую систему международных отношений, а претендовал на создание собственной.

Киссинджер указывал на использование Мао традиционной «Стратагемы пустого города», которая заключалась в том, чтобы создать у противника впечатление о наличии скрытых резервов. Этот подход проявился в игнорировании наличия у США и СССР ядерного оружия.

Относительная слабость не мешала Китаю при Мао продолжать движение к достижению долгосрочных целей. В отношениях с более сильными странами Китай при Мао, как и в более ранние эпохи, стремился к тому, чтобы сохранить

Стремясь к реализации целей своей политики, Мао часто прибегал к тем традиционным методам, которые были зафиксированы китайскими мыслителями древности. По выражению Киссинджера,

Сунь-цзы был автором знаменитого трактата «Искусство войны», в котором в форме афоризмов и притч рассказывалось об основных методах достижения превосходства над противником.

Если западные военные теоретики делали основной упор непосредственно на стратегию, то для Китая была характерна ориентация на политические и даже психологические моменты. Сунь-цзы учил тому. что нужно стремиться не столько к военным победам, столько к созданию такой психологической и политической позиции, которая бы сделала сражения ненужными. Противник должен был не просто проиграть в конфликте, а отказаться от самой идеи конфликтовать.

Для китайского философа война являлась своеобразным психологическим соревнованием. Полководец и государственный деятель должны были стремиться к тому, чтобы подорвать моральный дух соперника, поставить его в такое положение, в котором сопротивление оказалось бы невозможным. Возможность использования военных средств не отрицалась, но она рассматривалась как завершающий этап, чтобы нанести

Для Сунь-цзы не было ничего постыдного в том, чтобы добиться победы не в открытом сражении, а путём разного рода хитрых уловок. Такая победа считалась не только более почётной, но и гуманной. Соответственно, придавалась много значения хитрости, умению дезинформировать противника, создать у него ложное представление о собственных силах и планах. Показателем наивысшего мастерства считалось заставить противника самому сделать то, что тебе требовалось.

Для достижения победы было необходимо анализировать множество факторов, причём как материального характера (климат, численность войск), так и нематериальные аспекты (боевой дух армии, моральное состояние противника).

Мао Цзэдун в полной мере воспользовался этим принципами. Он всегда стремился к достижению не только военного, но и психологического преимущества. Китайский правитель сумел внушить противникам ложные представления о своих целях и возможных шагах. Китай изначально уступал США и СССР, так как не имел собственного ядерного оружия. Это ставило его в невыгодное положение. Однако Мао удалось убедить своих соперников в том, что Китай просто не боится начал ядерной войны и рассматривает гибель десятков миллионов людей как допустимую плату за победу. Соответственно, он получил возможность не бояться агрессивных действий и шантажа возможностью применения ядерного оружия. Хотя до военного паритета со сверхдержавами было далеко, но Мао таким образом добился психологического равенства.

Мао мог ставить малореальные цели, направленные на конфликт с заведомо более сильными противниками. Эти цели оказывалась недостижимыми, но Китай, введя противников в заблуждение, смог получить вполне конкретные, пусть и не столь масштабные, приобретения.

Сразу после победы революции в 1949 г. СССР рассматривался в Китае не только как идеологический союзник, но и как возможный партнёр в противостоянии США. Однако Мао не мог смириться с геополитическими претензиями СССР и со второстепенной ролью Китая в мировом коммунистическом движении. При этом, по мнению Киссинджера, СССР не стремился к тому, чтобы помочь быстрому возрождению политической мощи Китая, опасаясь его излишней самостоятельности в вопросах коммунистического движения. Помимо этого Сталин стремился сохранить контроль СССР над теми территориями, которые были получены по итогам войны с Японией.

По мнению Киссинджера, именно взаимная подозрительность двух коммунистических державы привела к втягиванию Китая в войну в Корее с 1953 г. и открытому противостоянию с США. Каждая из стран стремилась обеспечить себе

При этом Сталину удалось переложить большую часть ответственности за поддержку КНДР именно на Китай.

Впоследствии Китай вступил в конфронтацию с СССР уже не только в области геополитических вопросов, но и идеологии. При этом Китай готов был рисковать угрозой начала ядерной войны для того, чтобы получить от СССР помощь в разработке собственного ядерного оружия.

Впоследствии Китая дал чётко понять, что не будет ставить интересы СССР выше национальных. Ярким свидетельством этого, по мнению Киссинджера, был отказ от присоединения к Организации Варшавского договора, созданной в 1955 г., как противовес НАТО. Для Китая проблемы СССР в Европе не представлялись важными.

Хотя отношения со Сталиным были сложными, Мао использовал критику умершего правителя Н. С. Хрущёвым для обеспечения своей полной независимости от СССР. Для Коммунистического Китая оказался неприемлемым курс Хрущёва, который заявил о возможности мирного сосуществования государств с различными идеологическими и социальными системами.

Китай оказался готов к открытой конфронтации с СССР, однако не решился на переход к масштабной войне. Уже после смерти Мао Китай по-прежнему готов был вести активную политику в тех регионах, которые считались сферой влияния СССР. Ярким примером было вторжение во Вьетнам, которому не помешало существование договора о взаимной обороне между СССР и Вьетнамом. Хотя война оказалась для Китая неудачной, и он своих целей не достиг, но она показала, что

Постоянное напряжение в отношениях с СССР во многом способствовало постепенному улучшению отношений с США. Эта страна рассматривалась как необходимый противовес Советскому Союзу. Также Китай при Дэн Сяопине стремился объединить страны юго-восточной Азии с целью изоляции СССР в регионе. По мнению Киссинджера, в 1980-ые СССР сталкивался со всё большим проблемами в утверждении своей сферы влияния в Азии, и одной из основных причин была как раз активная политика Китая. К моменту распада СССР Китай всё более укреплял свои позиции в качестве лидера стран «третьего мира».